Был замечен скрывающимся
1. Я купила так называемые "джазовки". Это такие черные кожаные тапочки на шнурках, очень мягкие, которые используют для того, чтобы танцевать джаз-модерн, а также разные другие танцы, в которых необходимо сильно сгибать стопу.
Чувствую себя - прямо таки как Танцор Диско))))))))
В них реально очень легко двигаться, и они... как бы сказать, придают занятиям танцами ощущение профессиональности)) вообщем, крутые они, и мы тож крутые, как сказала Афина, т.к. мы выучили почти весь Smooth))

2. Я была на ВДНХ на выставке тропических птиц. Выставка очень маленькая, в оранжерее представлено некоторое количество мелких птичек в свободном полете, и 2 крупных, даже можно сказать, огромных попугая ярких расцветок. Мне было мало((
Но зато неожиданно получились неплохие фото меня, которые я и выкладываю.







3. Я ездила в гости на дачу к Cosmic))
И это было круто!!! Мы загорали на песчаном пляже у Белого озера, купались, бродили по сопредельным территориям, пили сливовое вино (с плавленым сырком, да)))
Больше всего впечатлили:
раскаленный на солнце железный понтон на озере, с которого круто было свесить ноги в теплую воду,
заброшенный пионерский лагерь, с заколоченными домиками, ржавыми качелями-каруселями, граффити и облупившейся за 20 лет краской (если чуть-чуть напрячься - можно представить, например, Припять),
ночная вылазка на спящее, тихое озеро, в котором отражались огни станции на противоположной стороне
и поход на некую запретную ЗОНУ, (Стругацкие, да!), где я наблюдала в лесу уходящую за горизонт асфальтированную, абсолютно пустую дорогу, она, как всегда в подобных случаях, поразила мое воображение.
Тоже кое-что выкладываю)












Был замечен скрывающимся

я тоже так хочу)

Был замечен скрывающимся
Был замечен скрывающимся
"Нас мало, но пока мы в пути
В нас горит открытым огнем
Рок-н-ролл!"



@темы: я фанат!, я весь навстречу музыке

Был замечен скрывающимся
от которого я не смогла отказаться! (с)
И в итоге я иду на "Сплин" 30.07. (спасибо, Мон, не только за то, что ты взяла на себя покупку билетов, но и за то, что вытащила меня)! Последний раз я была на Сплинах еще в прошлом веке))) а потом, все последующие годы, я только периодически задумываюсь о том, что хочу на них сходить, но так и не реализую эти планы.
Конечно, тут еще дело в том, что я вообще теперь почему то (почему?!) не хожу ни на чьи концерты, но все равно, это было неправильно с моей стороны. Теперь осталось только дождаться ( а я уже очень жду!), ну и чтобы еще никакие катаклизмы не случились (а они могут (с))
Вот, это первая новость.
А вторая - у меня с понедельника отпуск на 2 недели. Тут тоже интересная история.
Т.к. я в прошлом году не хотела брать отпуск... вообщем, по причине, что скрывать, общего упаднического состояния, я смогла накопить к 01.06.2010 г. 41 (!) не использованный отпускной день. Поскольку - не в бочке же их теперь засаливать, и еще потому, что у меня золотой начальник, мне разрешили взять 2 недели в июле, чтобы просто отдохнуть, и еще неделю в сентябре, чтобы съездить куда либо по горящей путевке))
Последнее, правда, будет ясно ближе к сентябрю, т.к. тут необходимо соблюдение ряда условий, чтобы поездка состоялась, ну, вообщем, будем посмотреть.
Погоду на ближайшие 2 недели обещают шикарную, и я уже составила примерный план действий, он включает в себя:
катание на велике под жарким солнцем, свежие ягоды, газированную воду, ношение шорт и стариных, затертых и любимых джинсов, прослушивание "Кино" (особенно альбом "45"), чтение, поездку на дачу к И., да вообщем, просто получение удовольствия.
Сегодня была на чудесном пруду в Измайлово, из тех, что находятся в "лесной" части парка, там было просто волшебно, песок, темная вода, подступающие прямо к берегу деревья, под которыми сумрачно и таинственно, утки)
А сейчас я посмотрела в 505-й раз фильм The DOORS.
Так что отпуск начат достойно))



00:09

...

Был замечен скрывающимся

ибо мак
правит миром

Этот красивый нежный
цветок
(Д.Д. Моррисон)


www.zhurnal.ru/willy/doors/poetry_and_prose/
(перевод С. Климовицкого, что ОЧЕНЬ важно)

@темы: стихи

Был замечен скрывающимся

читать дальше

@темы: я фанат!

Был замечен скрывающимся
Во-первых - важная ссыль:
www.buslaytattoo.com/
Во-вторых - я в восхищении от мастера Сергея Буслая!! Не могу дождаться понедельника, когда надо будет идти к нему на коррекцию)
Нашла его сайт (вышеозначенный) и теперь нахожусь просто в нереальном восхищении от выложенных там работ и от того, что человек реально искал (и долго!) и нашел свое призвание, и такое творческое!!
Блин, да, я заболела, я, должно быть, отношусь к тем людям, которые, сделав первую тату, не совсем потом могут остановится)
Но, если честно, можно понять почему:
это ощущение праздника, это чудо, котрое происходит на твоих глазах, и остается навсегда!
Мне интересно все: какие есть техники татуировок, какие применяются палитры, какие эскизы, все, блин, да я вообще почти завидую тем, кто владеет профессией тату-мастера, кто умеет ТВОРИТЬ это! Оказывается, сейчас есть даже учебные заведения, где обучают художественной татуировке. Эх! А годы то не вернешь((
Ладно, все это лирика, торопиться я пока не стану, тем более, что это дополнительные финансовые затраты, но буду следить за вопросом и обязательно поеду на следующий съезд татуировщиков посмотреть на работы - в этом то году я его бездарно пропустила, решила, что мне не зачем туда идти((((


@темы: я фанат!

Был замечен скрывающимся
Кстати, не только потому, что стиль мне нравится -
еще и как знак памяти.
Великие открытия и свершения остаются и живут, и становятся классикой, реально!
Кто внимательно посмотрел, тот понял.


@темы: я фанат!

Был замечен скрывающимся
24.06.2010 в 19:47
Пишет  Рысявка:


Что-то вдруг захотелось выставить вот эту прекрасность :heart:


URL записи

@темы: я весь навстречу музыке

Был замечен скрывающимся
Был замечен скрывающимся
Жарко! Наконец! С 19 июня! Я не могу нарадоваться! Еще и светло))
не спала толком одну ночь на этой неделе, бессонница, но зато установила, что первые проблески рассвета видны уже в 3.00 утра.
Это мое самое любимейшее время года, ночи такие короткие, и жарко, жарко, жарко! Я ношу мажорные белые брюки, солнечные очки, покупаю газированную воду)
Вечером от нагретого за день асфальта поднимается теплый воздух, и он так пахнет...не передать словами, вспоминается все сразу - The DOORS, Брэдбери, Цой, "города, где после дождя дымится асфальт" (с) )))
читаю сейчас "Моррисон - Путешествие шамана" А. Поликовского, и, хотя книга полна, как я понимаю, в основном фантазиями автора и его собственным ассоциативным рядом, но написано захватывающе, и главное, так в тему погоде и общему настроению!!!


Был замечен скрывающимся
Все дни хожу в плотной ветровке на подкладке, бандане, таскаю с собой зонтик и постоянно его применяю. Кот живет исключительно в пледе и одеялах, он делает из них норы. Я тоже утром не хочу выползать из норы, как будто на дворе, по меньшей мере, октябрь. Ну или серый такой, дождливый сентябрь.
В то же время что то в этой погоде все же есть - листва и трава ярко-зеленые, густые, напоенные влагой и отяжелевшие, вода стоит между деревьями, везде сочетание светло-серого, мокрого асфальта, темно-зеленого и насыщенно-зеленого цветов. По своему красиво.
У нас нет занятий всю эту неделю, я расслабилась, даже до неприличия.
Ну и что, в конце концов, танцы для меня, а не я для танцев. Тем более, лето, вокруг куча соблазнов, каждый поросший травой пятачок, каждый городской сквер выглядит свежим, чистым и заманчивым, что уж говорить про велосипед, выезды на природу, планы на отпуск))...Ничего страшного не случится, если я чуть-чуть убавлю рвения и не пропущу все это)
завтра у нас занятие, будет Smooth)) я двоечница, ничего не разбирала)) хотя клип и посмотрела вчера несколько раз Х)).

Мозг неколько заморочен сейчас, одна из причин:



Был замечен скрывающимся
Две красивые машины - исп. Марина Влади, стихи В.Высоцкий


@темы: "..с тех пор, как умолкли все песни, я не могу успокоиться..", стихи

Был замечен скрывающимся
At Midnight, in the Month of June

1954

Он ждал в летней ночи долго-долго, пока мрак не прильнул к теплой земле, пока в небе не зашевелились ленивые звезды. Положив руки на подлокотники моррисовского кресла , он сидел в полной темноте. До него доносился бой городских часов: девять, десять, одиннадцать, а потом, наконец, и двенадцать. Свежий ветер хлынул в кухонное окно темной рекой, налетел на него, как на мрачный утес, а он только молча наблюдал за входной дверью — молча наблюдал.

В июне, в темный час ночной…

Стихи прохладной ночи, созданные Эдгаром Алланом По, скользнули у него в памяти, как воды затененного ручья.

Спит леди! Пусть спокойно спит,
Пусть небо спящую хранит!
И сновиденья вечно длит…

Он прошел лабиринтом черных коридоров и шагнул в сад, кожей ощущая город, свернувшийся в своей постели, во сне, в ночи. На траве поблескивала змейка садового шланга, свернутого в упругое кольцо. Он включил воду. Стоя в одиночестве и поливая цветочную клумбу, он воображал, будто дирижирует оркестром, который могут услышать лишь бродячие собаки, которые слоняются в ночи со зловещими белозубыми улыбками.

Потом он осторожно перенес весь свой вес на рыхлую землю под окном и, увязая обеими ногами, оставил четкие следы. Вернувшись в дом, двинулся вслепую вдоль невидимого коридора, роняя на пол комья грязи.

Сквозь окно веранды он различил смутные очертания заполненного на треть стакана с лимонадом, оставленного ею на перилах крыльца. Он слегка задрожал.

Теперь он ощущал, как она возвращается домой. Летней ночью идет издалека, через весь город. Он закрыл глаза, напрягся, чтобы уточнить место, и определил, каким маршрутом она передвигается в темноте: ему было видно, где она ступила на мостовую и перешла улицу, в какую сторону двинулась по тротуару, стуча каблучками — тут-тук, тук-тук — под июньскими вязами и последней сиренью, пока еще с кем-то из подружек. В пустынном ночном безлюдье он вжился в ее облик. В руках сумочка. Длинные волосы щекочут шею. На губах слой помады. Не двигаясь с места, он шел, шел, шел домой в полночной тьме.

— Счастливо!

Ему слышались и не слышались голоса, а она подходила все ближе, вот она уже в какой-то миле от него, в какой-то тысяче ярдов, спускается, как хрупкий белый фонарик по невидимой проволоке, в овраг, где стрекочут сверчки, квакают лягушки, журчит вода. Он ощущал шершавые деревянные ступеньки, ведущие вниз, как будто вернулся в детство и сам побежал к ручью, не боясь занозить пятки на досках, согретых теплой пылью ушедшего дня…

Он вытянул перед собой руки. Вот большие пальцы, а за ними и все остальные соединились в воздухе, образовали круг пустоты. Тогда он начал очень медленно сжимать объятия, все крепче и крепче, приоткрыв рот, закрыв глаза.

Потом опустил подрагивающие руки на подлокотники кресла. Глаза открывать не стал.

Как-то ночью — дело было давным-давно — он забрался по пожарной лестнице на крышу здания суда, чтобы с башни разглядеть этот серебристый город, лунный город, летний город. И в неосвещенных домах ему открылись два начала: человек и сон. Две стихии, соединившихся в постели, выдыхали в неподвижный воздух изнеможение и страх, а потом вбирали их снова до тех пор, пока одна из стихий не очищалась, пока не изгонялись раз и навсегда, задолго до рассвета, все неудачи, отвращения и страхи минувшего дня.

Ночной город его заворожил, и он почувствовал себя всемогущим волшебником, который управляет судьбами, как марионетками, дергая за паутинки ниток. С самого верха башни он за пять миль угадывал малейший трепет листвы в лунном свете, чуял угасание последнего огонька, словно мерцающего сквозь прорези в оранжевой тыкве, заготовленной на Хеллоуин. Тогда город не мог укрыться от его взгляда, не мог пошевелиться и даже вздрогнуть без его ведома.

Точь-в-точь, как сейчас. Он сам превратился в башню с часами, которые размеренно бухали и возвещали время могучим бронзовым боем, не спуская глаз с города, где молодая женщина, подгоняемая порывами ветра, страха и самоуверенности, возвращалась домой в меловом лунном свете — вброд через каменно-асфальтовые русла улиц, мимо свежеподстриженных лужаек, дальше бегом, ниже, ниже в овраг по деревянным ступенькам, а потом вверх, вверх по склону, по склону!

Он услышал ее шаги задолго до того, как они застучали рядом. Услышал ее прерывистое дыхание еще до того, как оно приблизилось. Его взгляд опять выхватил оставленный на перилах стакан. А затем послышались всамделишые звуки — настоящий бег и шумные вздохи, неотвязным эхом отдающиеся в ночи. Он выпрямился. Шаги в панике простучали по мостовой, по тротуару.

Снаружи раздалось бормотание, на ступенях крыльца произошла неловкая заминка, в замочной скважине повернулся ключ, и громкий шепот стал молить: «О Господи! О Господи, помоги!». Шепот! Шепот! Женщина ворвалась в дом, хлопнула дверью и, не умолкая, бросилась в сторону темной комнаты.

Он скорее почувствовал, нежели увидел, как ее рука тянется к выключателю.

И кашлянул.


В темноте она прижалась спиной к дверям. Пролейся на нее лунный свет, по нему бы побежала рябь, как по озерцу в ветреную ночь. У нее на лице — он это явственно ощутил — вспыхнули чистой воды сапфиры, а кожа заблестела от соленых капель.

— Лавиния, — позвал он шепотом.

Ее раскинутые руки замерли, будто на распятии. Он услышал, как приоткрылись ее губы, чтобы выдохнуть тепло. Она была хрупким, смутно-белым мотыльком; он приколол ее к створкам двери острой иглой ужаса. Вокруг этого экземпляра можно было ходить, сколько вздумается, и разглядывать, разглядывать.

— Лавиния, — прошептал он.

От него не укрылось, как зашлось ее сердце. Но она не шелохнулась.

— Это я, — продолжил он.

— Кто? — спросила она совсем тихо, а может, это у нее на шее забилась тонкая жилка.

— Не скажу, — шептал он.

Вытянувшись, он стоял посреди комнаты. До чего же приятно ощущение своей высоты! Хорошо, когда чувствуешь себя рослым, видным, темноволосым, когда пальцы изящны, как у пианиста, — того и гляди забегают по клавишам, извлекут из них сладостную мелодию, ритмы вальса. Ладони были влажными, словно их опустили в чашу с мятой и холодящим ментолом.

— Если сказать, кто я такой, ты, чего доброго, перестанешь бояться. А я хочу, чтобы ты боялась. Тебе страшно?

В ответ не раздалось ни слова. Она сделала выдох и вдох, выдох и вдох, точно раздувала маленькие мехи, которые поддерживали огонек ее страха, не давая ему угаснуть.

— Зачем ты ходила на последний сеанс? — спросил он шепотом. — Зачем ты ходила на последний сеанс?

Ответа не было.

Шагнув вперед, он услышал ее судорожный вдох, будто из ножен вытащили меч.

— Почему ты одна пошла через овраг? — допытывался он. — Ты ведь возвращалась одна, верно? Боялась столкнуться со мной на мосту? Зачем ты ходила на последний сеанс? Почему одна пошла через овраг?

— Я… — выдохнула она.

— Ты, ты, — подтвердил он.

— Не надо… — Ее шепот был истошнее крика.

— Лавиния. — Он приблизился еще на шаг.

— Умоляю, — произнесла она.

— Отвори дверь. Выйди. И беги, — прошептал он.

Она не двинулась с места.

— Открывай дверь, Лавиния.

Ее душили рыдания.

— Беги, — приказал он.

Следующий шаг — и он почувствовал какое-то прикосновение к своему колену. Он отмахнулся, в темноте что-то накренилось и перевернулось — не то столик для рукоделия, не то корзина, из которой выкатилось полдюжины невидимых клубков, по-кошачьи метнувшихся врассыпную. В единственном освещенном луной месте, на полу под окном, блеснули металлической стрелкой портновские ножницы. На ощупь они были холодны, точно зимний лед. Неожиданно он протянул их ей сквозь застывший воздух.

— Бери, — прошептал он.

И коснулся ими ее запястья. Она отдернула руку.

— Держи, — настаивал он.

— Говорю же: возьми, — повторил он, немного выждав.

Разжав ее пальцы, которые уже были сведены холодом и не отзывались на прикосновения, он с силой вложил в них ножницы.

— Вот так, — сказал он.

Он бросил мимолетный взгляд на залитое лунным светом небо, а когда опустил глаза, не сразу нашел ее в темноте.

— Я тебя поджидал, — сказал он. — Впрочем, это не ново. Я и других ждал точно так же. Но все в конце концов разыскивали меня сами. Это не составляет труда. Пятеро милых девушек за последние два года. Я поджидал их — кого в овраге, кого на окраине, кого у озера; ждал, где придется, а они выходили меня искать. На другой день читать газеты — одно удовольствие. И ты сегодня ночью вышла на поиски, в этом нет сомнения, иначе зачем было идти в одиночку через овраг? Ты нагнала на себя страху и пустилась бежать, так ведь? Не иначе, боялась, что я подкарауливаю в самом низу? Посмотреть бы тебе со стороны, как ты мчалась по дорожке к дому! Как возилась с замком! А уж как запиралась изнутри! Видно, решила, будто дома тебе ничто не угрожает, ничто, ничто, ничто не угрожает?

Сжимая ножницы в одеревеневшей руке, она заплакала. Ему были заметны только легкие блики, словно от воды, стекающей по стенке полутемной пещеры. Он услышал всхлип.

— Не надо, — прошептал он. — У тебя же есть ножницы. Слезами ничего не изменишь.

Но она все равно плакала, не в силах пошевелиться. Ее зазнобило. Она начала медленно сползать на пол.

— Успокойся, — шепнул он.

— Меня бесят твои слезы. — Он потерял терпение. — Я этого не выношу.

Он стал тянуть к ней руки, пока одна из них наконец не коснулась ее щеки. Кожа на ощупь была мокрой, а теплое дыхание билось о его ладонь, как летняя бабочка. Тогда он произнес лишь одно слово.

— Лавиния, — вкрадчиво сказал он. — Лавиния.


Как отчетливо помнил он прежние ночи в прежние времена, во времена детства, когда они всей компанией целыми днями играли в прятки — бегали-прятались, бегали-прятались. С наступлением весны, и в теплые летние ночи, и в конце лета, и в те первые пронзительные осенние вечера, когда двери закрывались рано, а на террасах шевелились разве что опавшие листья. Игра в прятки продолжалась до тех пор, пока не закатывалось солнце, пока не всходила снежная краюшка луны. По зеленой лужайке топотали детские ноги, будто с веток беспорядочно сыпались спелые персики вперемежку с дикими яблоками, а водящий, прикрывая руками опущенную голову, нараспев отсчитывал: пять, десять, пятнадцать, двадцать, двадцать пять, тридцать, тридцать пять, сорок, сорок пять, пятьдесят… И вот уже стук яблок уносился вдаль, ребята надежно хоронились кто под сенью кустарника, кто на дереве, кто под ажурным крыльцом, а умные собаки старались не вилять хвостами, чтобы никого не выдать. Тем временем счет подходил к концу: восемьдесят пять, девяносто, девяносто пять, сто!


Пора не пора — выхожу со двора!

Кто не спрятался, я не виноват!


И водящий выбегал искать, а остальные зажимали руками рты, чтобы удержать рвущийся на волю смех, вкусный, как ранняя земляника. Водящий, навострив уши, ждал хоть малейшего шороха с высокого вяза, хоть биения сердца, хоть косого взгляда собаки в сторону какого-нибудь куста, хоть робкого журчания смеха, который грозит хлынуть через край, если водящий пробежит совсем близко, не заметив тень, скрытую в тени.

Он прошел в ванную затихшего дома, предаваясь этим мыслям, наслаждаясь ясным потоком, бурным наплывом воспоминаний, подобных водопаду, который срывается с крутого обрыва и падает в глубины сознания.

Какими же гордыми и таинственными становились те, кто сидел в засаде; как лелеял их, упивающихся своим превосходством, спасительный полумрак. Обливаясь потом, каждый съеживался, точно деревянный божок, и думал, что можно прятаться вечно! А недотепа-водящий бежал мимо, обрекая себя на неудачу и верный проигрыш.

Бывало, водящий остановится у твоего дерева и вопьется глазами в гущу ветвей, а ты, скорчившись, кутаешься в свои невидимые теплые крылья, в огромные, бесцветные, перепончатые крылья, как у летучей мыши. Он кричит: «Я вижу, ты там!» Но не тут-то было. «Ты точно там, наверху!» А ты — молчок. «Давай спускайся!» Но ему в ответ ни слова, только победная улыбка Чеширского кота. Тогда водящий начинает сомневаться. «Это ведь ты?» Первый признак неуверенности. «Эй! Я знаю, ты там, наверху!» Ответа нет. Дерево — и то затаилось в темноте, оно даже слегка дрожит — листок тут, листок там. И водящий, испугавшись темноты в темноте, убегает в поисках более легкой добычи, которую можно засечь и окликнуть по имени. «Ну, и сиди там».

Ополаскивая под краном ладони, он подумал: «Зачем я мою руки?» И крупицы времени опять потекли в сосуд песочных часов, но это был уже другой год…

Иногда, вспоминалось ему, ребята и вовсе не могли его найти; он не давал им такой возможности. Без единого звука он так долго стоял на яблоневом суку, что сам превращался в наливное яблоко; так долго скрывался в ветвях каштанового дерева, что приобретал твердость и густо-коричневый блеск осеннего каштана. Подумать только, какое могущество дает тебе тайное укрытие, как разрастается твоя значительность, даже руки начинают ветвиться в разные стороны под притяжением звезд и фаз луны, и в конце концов твоя тайна окутывает весь город и берет его под защиту благодаря твоему сочувствию и терпению.

В темноте можно творить что угодно, ну, просто все. Что хочешь, то и делаешь. Какую власть дает взгляд сверху на людишек, которые бредут по тротуару, не подозревая, что взяты на заметку; но стоит тебе вытянуть руку — и кому-нибудь на нос опустится паук твоей пятерни, а на голову — пелена ужаса.

Закончив мыть руки, он принялся вытирать их полотенцем.

Впрочем, у всякой игры бывает конец. Когда водящий нашел всех, кто прятался, и каждый в свой черед уже отводил, выкрикивая твое имя, но так и не добравшись до твоего укрытия, это придает тебе еще больше власти и превосходства. «Эй! Эй! Ты где? Выходи, мы больше не играем!»

Но ты не выходишь, даже не шевелишься. Пусть все они собрались под твоим деревом, пытаясь разглядеть тебя сквозь крону, и взывают: «Эй! Спускайся! Хватит придуриваться! Эй! Мы тебя видим. Мы знаем, ты здесь!»

Тут главное — не отвечать, помалкивать до тех самых пор, пока не случится неотвратимое. За тридевять земель, в соседнем квартале, зальется серебряный свисток, и материнский голос позовет тебя по имени, а потом — опять свисток.

— Девять часов! — протяжно кричит этот голос — Девять часов! Домой!

Но ты дожидаешься, чтобы сначала разошлись все остальные. И только после этого, осторожно расправляя крылья, высвобождая тепло и тайну, бежишь домой темными закоулками, стараешься не дышать и сдерживать удары сердца — если кто и услышит, пусть думает, что это ветер играет опавшим листком. А мама уже стоит на крыльце, и дверь распахнута настежь.

Он высушил руки о полотенце.

С минуту постоял, прикидывая, как прошли в городе последние два года. Давняя игра не окончилась, только играл в нее он один: приятели разъехались кто куда, остепенились, вступив в пору зрелости, а он все прячется, но водящим сделался теперь весь город, который смотрит и не видит, а потом идет домой и запирается на засов.

Но этим вечером, как часто случалось в последнее время, до него донесся знакомый звук: трель серебряного свистка, неумолчная, неумолчная. Определенно, это была не птичья трель — он слишком хорошо знал все переливы. Свисток звал и звал, а голос вторил: «Домой. Девять часов», хотя время давно перевалило заполночь. Он прислушался. Опять этот серебряный свисток. А ведь мать умерла много лет назад, но прежде загнала в могилу отца своим языком и нравом. «Сделай то, сделай это, сделай то, сделай это, сделай то, сделай это, сделай то, сделай это…» Как заезженная пластинка, повторяющая надтреснутым голосом одно и то же, одно и то же, одно и то же, тем же тоном, круг за кругом, круг за кругом, и опять, опять, опять.

И вот — чистая трель серебряного свистка, и окончена игра в прятки. Он больше не бегал по городу, не прятался за деревьями и кустами, никого не слепил улыбкой, прожигающей самую плотную крону. Жил, как заведенный. Ноги несли его сами по себе, руки сами совершали движения, и он знал все, что неминуемо должно произойти.

Руки ему не принадлежали.

Он оторвал пуговицу от пиджака, и она провалилась в глубокий, темный колодец комнаты. Но удаpa о дно не последовало. Пуговица плыла вниз. Он ждал.

Казалось, этому падению не будет конца. Но вот она остановилась.

Руки ему не принадлежали.

Он вынул из кармана трубку и швырнул туда же, в глубины комнаты. Не дожидаясь удара о пустоту, он тихо вернулся тем же путем на кухню и сквозь развевающиеся перед открытым окном белые занавески внимательно осмотрел следы, которые оставил снаружи.

Сейчас он водил, искал, а не прятался, не таился. Он был осторожной ищейкой, которая вынюхивает, проверяет, отбрасывает лишнее, а те следы были ему чужды, как знаки доисторической эпохи. Их оставил миллион лет назад кто-то другой, по другому поводу; они его не касались ни в коей мере. При лунном свете они поражали четкостью и глубиной. Высунувшись из окна, он почти дотронулся до этих отпечатков, как до великой и прекрасной археологической находки! Потом он прошел через те же комнаты, на ходу оторвал клочок ткани от обшлага брюк и сдул его с открытой ладони, как бабочку.

Руки перестали быть его собственными руками; тело тоже перестало быть его собственным.

Открыв входную дверь, он вышел на крыльцо и ненадолго присел на перила. Допил остатки лимонада, нагретого вечерним ожиданием, и крепко сдавил пальцами стакан, крепко, крепко, очень крепко. И только после этого опустил стакан на перила.

Серебряный свисток!

Вот оно! — подумалось ему. Близится. Близится.

Серебряный свисток!

Вот оно, думалось ему. Девять часов. Домой. Домой. Девять часов. Уроки, молоко с печеньем, прохладные белые простыни, домой, домой, девять часов, серебряный свисток.

Он резко сошел с крыльца и побежал — неслышно, легко, словно босиком; ни дыхания, ни стука сердца, как бежит лишь тот, кто весь — листья и зеленая июньская трава, и ночь, и сумрак; этот вечный бег уводил его прочь от притихшего дома, через дорогу, и дальше, в овраг…


Широко распахнув дверь, он шагнул в закусочную «Сова», которая занимала длинный, снятый с рельсов железнодорожный вагон, приговоренный влачить одинокое существование в центре городка. Внутри было пусто. Стоявший за дальним концом стойки буфетчик наблюдал, как захлопнулась дверь, впустив посетителя, и как тот проследовал вдоль ряда пустых вращающихся стульев. Буфетчик вынул изо рта зубочистку:

— Том Дилон, старый чертяка! Чего тебе надо в такое время?

Даже не заглянув в меню, Том Дилон сделал заказ. Пока его не обслужили, он бросил пять центов в щель телефонного аппарата, висевшего на стене, набрал номер и приглушенно заговорил. Потом вернулся, сел за стойку, прислушался. Через шестьдесят секунд они с буфетчиком услышали вой полицейский сирены; машина неслась на предельной скорости.

— Мать честная! — воскликнул буфетчик. — Хватайте всех злодеев, ребята! — Он поставил перед посетителем высокий стакан с молоком и тарелку с шестью свежими крекерами.

Том Дилон долго молчал, украдкой поглядывая на рваный отворот брюк и грязные ботинки. Свет в закусочной был холодным и ярким, как огни театральной сцены. Сжимая в руке высокий прохладный стакан, он с закрытыми глазами прихлебывал молоко и разжевывал пшеничные крекеры в вязкую массу.

— Как по-твоему, это сытный ужин? — тихо спросил он.

— Я бы сказал, это весьма и весьма сытный ужин! — усмехнулся буфетчик.

Том Дилон методично прожевал следующий крекер, набив рот вязким месивом. Теперь это лишь вопрос времени, подумал он, ожидая.

— Еще молока?

— Давай, — ответил Том.

Он с неподдельным интересом и полной сосредоточенностью наблюдал, как наклонился, поблескивая глянцем, картонный пакет, как из него побежало белоснежное молоко, прохладно-спокойное, точно родник в ночи, и заполнило стакан до краев, до самых краев, и через край…


(C)

@темы: я фанат!, литература

Был замечен скрывающимся


читать дальше

@темы: я фанат!, велик

Был замечен скрывающимся
был проведен по полной летней программе, так, как я хотела!
После посещения веломагазина) я пешком добралась до Сокольников под бледно-голубым, горячим небом, впитывая солнце всеми клеточками тела. Там, правда, была некоторая засада в виде 45-минутного ожидания 239-го автобуса. Я не утерпела и купила мороженое "Щербет", которое я в прежние годы весьма любила. Открыв пластиковый стаканчик, я растопила его на солнце, и медленно съела, получив огромное удовольствие. И тут же была за это наказана - двумя сиреневыми пятнами на белой майке!! Вообщем, в мире есть постоянство, это не может не радовать)
На ВДНХ (куда я все же в итоге добралась на автобусе) я первым делом купила стакан газировки в автомате. Эти автоматы меня непреодолимо влекут, и хотя они и совершенно не похожи на те, которые были в восьмидесятые, пройти мимо я все равно не могу) Кстати, вот Л. со мной спорила по поводу изготовления газировнаного напитка в этих современных автоматах, и напрасно: вчера я еще раз убедилась в своей правоте - напиток получают путем добавления сиропа в минеральную воду, это совершенно четко можно определить, т.к. сироп оседает на дне. ))
После медленно и с удовольствием выпитого стакана газировки я направилась на выставку тропических бабочек (живых). Происходит это все в оранжерее, где много тропических растений, стеклянный потолок, искусственные водоемы и фонтан. Бабочек много, замечаешь их, правда, не сразу)) у многих из них преобладает черная расцветка, с добавлением зеленого, желтого, красного или синего цвета. Они действительно садятся прямо на посетителей, это щекотно и трогательно. Везде разложены кружочки апельсина и кусочки бананов, и можно наблюдать, как бабочки пьют сок)
Но больше бабочек меня впечатлили террариумы с пауками-птицеедами, шоколадными многоножками, богомолами, скорпионами, палочниками неожиданными, тараканами и жуками. Вся эта живность была огромных размеров (как в фильмах ужасов), и какая то затаившаяся. И, признаться, я была рада, что они за стеклом) Кстати, некоторые из них продавались Х)) Ужас.
После посещения выставки взяла на заметку чайную, находящуюся в этом же павильоне, где можно продегустировать и приобрести различные сорта чая и кофе, а также неожиданно обнаружила на улице торговую точку с покровскими пряниками) Прикупив пряник, поехала домой, а поздним вечером заехала О. с бутылкой вина, и мы поболтали обо всем)
Короче, день удался, да) хочу продолжения)



Был замечен скрывающимся
В городе плюс двадцать пять - Лето,
Электрички набиты битком,
Все едут к реке.
День словно два,
Ночь словно час - Лето.
Солнце в кружке пивной,
Солнце в грани стакана в руке.
Девяносто два дня - Лето,
Теплый портвейн,
Из бумажных стаканов вода.
Девяносто два дня - Лето.
Летний дождь наливает
В бутылку двора ночь.


@темы: я фанат!, "..с тех пор, как умолкли все песни, я не могу успокоиться.."

Был замечен скрывающимся
Веду человека. В место, где я никогда не была сама и нашла его при наложении устного описания на спутниковую карту х))
Антураж трех вокзалов смущает непередаваемо.
Но! в конце концов, хватит переплачивать за книги!


Был замечен скрывающимся


(с)